Вместе с Фондом «Евразийцы - новая волна» ИА «24.kg» продолжает публикацию материалов о Герое Советского Союза, генерал-лейтенанте Иване Васильевиче Панфилове.
Страничка шестая.
«Вдоль дороги девочка бежала,
учащенно пульс ее стучал.
Девочка бежала и кричала.
Облик удалялся и молчал.
Папа! Папа! Это я - Макушка.
Подожди меня, не уходи.
Не беги, остановись, девчушка.
Это чужой дядя впереди». Майя Панфилова
Дотошные историки подсчитали, что генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова убили на 148-й день войны. Но даты в разных источниках стоят разные, и даже обстоятельства смерти не совпадают. Пишут, что погиб в бою. Один очень известный маршал свидетельствует, что маленький осколок попал Панфилову прямо в висок. Нам же обо всех обстоятельствах его смерти стало известно из первых уст, от младшей дочери генерала Майи Ивановны.
Конечно, кажется страшно несправедливым, что смерть догонит генерал-майора Панфилова на взлете, в дни заслуженного триумфа. 17 ноября 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР его 316-ю стрелковую дивизию награждают орденом Красного Знамени. 18 ноября, в день смерти Панфилова, дивизии присваивают звание «Гвардейской». Он еще столько мог сделать и стольких повести за собой! Через несколько дней после гибели генерал-майора дивизии присвоят звание «Панфиловской».
Скупые строчки энциклопедий так подытожат его биографию: «Прославился во время боев за Москву осенью 1941 г. в районе Волоколамска. Проявив личную храбрость и героизм, Панфилов умело организовал сопротивление частей 316-й стрелковой дивизии наступлению вермахта на волоколамском направлении. Солдаты Панфилова стояли насмерть против превосходящих сил противника, удерживая позиции».
...12 июля - официальная дата рождения дивизии. В сентябре 1941 года она была направлена на Волховский фронт.
- Времени маловато - торопиться надо, привыкать и осваивать, - постоянно напоминал Панфилов своим солдатам.
До 42 национальностей насчитывалось в составе 316-й стрелковой. Многие - выходцы из Средней Азии. Жители просторных степей попадают в леса и болота, которых никогда и не видели. Надо было не только научить их ходить по лесам и болотам, но и воевать в них. Но вскоре последовал новый приказ - срочно разворачивать эшелоны на Москву. Необходимо занять оборону, выкопать окопы, перекрыть 45-50-километровую линию фронта от деревни Болчево до деревни Львово.
- Мы пришли, сели на колышки, - говорил об этом Панфилов. Начиная с 14 октября, дивизия каждый день вела бои с превосходящими силами немцев. Огромные цифры кровавых потерь...
23 октября, докладывая генерал-фельдмаршалу Ф.Фон Боку о боях на волоколамском направлении, командир 5-го армейского корпуса генерал Р.Руоф с удивлением отмечал: «316-я дивизия... имеет в своем составе много хорошо обученных солдат, ведет поразительно упорную оборону... Но у нее есть слабое место - широкий фронт расположения». И это было правдой. Для дивизии оптимальна 8-10-километровая ширина полосы обороны.
Даже на фронте Иван Васильевич Панфилов не упускал случая, чтобы научить бойцов воевать еще лучше. Для учебы использовали любую передышку. По всей дивизии начали создаваться отряды бесстрашных истребителей танков. Учились подпускать танк на расстояние броска гранаты, находить в себе силы, чтобы подняться во второй раз и бросить бутылку с горючей смесью. Учились отсекать пехоту от танков, без труда определять уязвимые места вражеских машин.
Командующий 4-й немецкой танковой группы генерал полковник Эрих Гепнер в одном из докладов командующему группой армий «Центр» генерал-фельдмаршалу Ф.Боку назвал панфиловцев «дикой дивизией, воюющей в нарушение всех уставов и правил ведения боя, солдаты которой не сдаются в плен, чрезвычайно фанатичны и не боятся смерти».
- Скажите, что это у вас за люди, - спрашивали пленные, - которые так безумно ведут себя в бою? Откуда этот злой народ?
Солдаты дивизии зачастую были выходцами из аулов. Они машин-то не видели, а фашистские танки остановили! Панфилов готовил свою стрелковую дивизию к военным действиям так. По его приказу в Талгаре, где шли учения, рыли окопы. Трактора, изображая танки, их «утюжили». Иван Васильевич наставлял солдат: «Закопайтесь глубже - и останетесь живыми!»
Комдива бойцы любили, называли ласково «Батей». Батя уважал и ценил каждого. Бауыржан Момышулы (в те дни боев под Москвой командир стрелкового батальона) вспоминает слова одного бойца-казаха, сказанные в кругу своих земляков:
- Э-э, люди, послушайте, что я скажу вам. Наш генерал - Чапаева любимый брат. Я точно знаю это. Открыл Панфилову большой секрет Чапаев, как одному сразить врагов десяток. Того секрета немцы не узнают никогда. Наш генерал - он славный полководец!
Рассказывает внучка Панфилова Айгуль: «С наступлением гласности мы узнали, что за сдачу Волоколамска деда должны были расстрелять. Дед понимал, что если дивизия оставит Волоколамск, то сконцентрирует силы, измотает врага, тем самым не допустит его до Москвы. Дважды дед попадал под расстрел, дважды ушел от гибели. Он нарушал приказ, потому что хотел спасти жизни своих солдат. Панфиловская дивизия под Москвой развеяла миф о непобедимости фашистов».
Внучка легендарного комдива добавляет к этому: «Знаете, какую надпись можно было прочесть на стене Рейхстага? «Мы - панфиловцы! Спасибо, Батя, тебе за валенки!»
В своем последнем письме с фронта (Панфилова убьют через пять дней) жене Марии, которую генерал ласково называл «Мурочкой», он пишет и о своих бойцах и командирах:
«13 ноября 1941 г.
Здравствуй, дорогая Мурочка.
Во-первых, спешу вместе с тобой разделить радость. Мура, ты, вероятно, не раз слышала по радио, и очень много пишут в газетах о героических делах бойцов, командиров и в целом о нашей части. То доверие, которое оказано мне, - защита нашей родной столицы,- оно оправдывается. Ты, Мурочка, себе представить не можешь, какие у меня хорошие бойцы, командиры, - это истинные патриоты, бьются, как львы, в сердце каждого одно - не допускать врага к родной столице, беспощадно уничтожать гадов. Смерть фашизму!
Мура, сегодня приказом фронта сотни бойцов, командиров дивизии награждены орденами Союза. Два дня тому назад я награжден третьим орденом Красного Знамени. Это еще, Мура, только начало. Я думаю, скоро моя дивизия должна быть гвардейской, есть уже три героя. Наш девиз - быть всем героями. ...Следи за газетами, ты увидишь о делах большевиков.
Теперь, Мурочка, как там вы живете, как дела в Киргизии, как учатся ребята и, наконец, как живет моя Макушечка? Очень о вас соскучился, но, думаю, скоро конец фашизму, тогда опять будем строить великое дело коммунизма.
И.В.Панфилов
Валя себя чувствует хорошо, я думаю, что скоро и она будет орденоноска, приняли ее в партию, работой ее очень довольны...»
С тех пор как 10 октября первые эшелоны дивизии подошли на станцию Волоколамск и начались тяжелые бои на территории района, дочь Валентина тоже воевала в дивизии отца, на передовой, но они даже не виделись. Было некогда ни ему, ни ей. Встретились накануне смерти Ивана Васильевича, 17 ноября. Медсестру Панфилову вызвал к себе комбат. Дорога лежала через командный пункт, который располагался в деревне Гусенево. По пути Валя и забежала к отцу. Они немного поговорили. Он так был рад этой встрече!
А на следующий день шел бой, медсестра Панфилова «собирала» раненых. Когда Валентина тащила на себе одного из них, он тяжело стонал, приговаривая:
- Ой, да как же это! Как же!
Валя стала уговаривать:
- Потерпите, еще немножко, миленький, сейчас вам помогут, все сделают!
- Да что ты понимаешь, девочка! Не ногу мне жалко! Это все можно выдержать! Батю нашего убили! - неожиданно ответил раненый боец, даже не догадываясь, что перед ним дочь Бати. Так Валентина узнала о смерти отца. Она не хотела верить, думала, что ошибка. Но когда приехало командование, поняла, что это правда.
Валентину хотели демобилизовать, отправить на подмогу домой, где с матерью остались четверо детей, но она отказалась. Съездила только в отпуск и вернулась в строй. Поклялась отомстить...
Смерть отца навсегда оставила рану и в сердце маленькой Майи Панфиловой.
- Меня в семье звали «Макушкой». Я была младшей, последней, как макушка у дерева, - Майя Ивановна для пущей убедительности вытягивает руки над головой, показывая ту самую макушку. - Маленькая, я не могла понять, что он убит, мне казалось, ну, нет! Этого просто не может быть! Это ошибка. Папа всегда был такой сильный! Я не верила, что отца убили. И потом она еще долго искала его среди чужих.
В жаркой Средней Азии военные тогда носили белые парусиновые костюмы с галифе. И когда Майя в толпе видела со спины мужчину, одетого в такую форму, то бежала за ним, думая, что это отец.
...В тот трагический ноябрьский вечер 1941 года Майя с детьми играла на улице. Игры заканчивались, когда мама или старшие сестры звали ужинать. Но уже стемнело, а домой никто не звал. Майя видела, как чужие серьезные дяди в привычной для нее военной форме зашли в их дверь.
- Обычно у нас было всегда светло - мама любила уют, чтобы красиво было, лампочки везде горели. А тут мрак какой-то кругом, - говорит Майя Ивановна и смотрит куда-то вдаль, словно в тот день. - Захожу в детскую - сестра Женька лежит ничком на кровати. И вдруг всхлипнула так протяжно, навзрыд. В другой комнате за столом сидела мама. Как каменная. Тут же чужие люди. И папин портрет в трауре. Очень много цветов. Я к маме подхожу, а она сажает меня на колени, гладит по голове и говорит: «Ну, ничего, ничего! За папочку отомстят!»
...Уж сколько раз за всю свою жизнь Майе Ивановне приходилось рассказывать про смерть отца! И говорит она спокойно, размеренно, не торопясь. Но столько в ее словах горечи, какой-то детской обиды от этой потери, что разрушила ее маленький сказочный мир. И у меня от ее слов невольно катятся слезы. И это мужественное «Ничего-ничего!» тоже сказал генерал Панфилов перед своей смертью испуганным сослуживцам, что склонились над ним.
- Ничего, ничего! - сказал. - Буду жить!
Это были его последние слова...
- Это Чувихин рассказывал, дядя Ваня, папин друг, он точно знает, он там был, - уточняет Майя Ивановна.
Медики говорят, что нередко раненый человек умирает не от самой раны, а от шока - останавливается сердце. У Панфилова не было шансов остаться в живых, но и в этой воистину смертельной ситуации он успокаивал других.
...В тот день в штабе, что разместился в землянке, были гости. Приехали поздравить с заслуженной наградой. Вдалеке началась стрельба. Неприцельная, как считали на фронте, неопасная.
Иван Васильевич сказал:
- Надо пойти посмотреть, откуда стреляют!
Все вышли из землянки. Взрыв прогремел где-то вдалеке. Все стоят, а генерал вдруг начал падать. Окружающие даже не поняли, в чем дело. И крови не было. Осколок в самое сердце. Повезли на санках в медсанбат.
- Мгновенная смерть. Легкая! Уже самые тяжелые бои они вынесли, выстояли, уже награды, все... И техника подошла... Вот такая смерть, - итожит со вздохом Майя Ивановна.
А тогда Майю семья военврача забрала на месяц к себе - мать не хотела еще не пережитым горем травмировать, пугать младшенькую, Макушку.
Смерть Бати обрастала самыми невероятными легендами. Никто долго не хотел верить в нее.
В 1964 году прах Ивана Васильевича перезахоронили: из Архангельского крематория его перенесли на Новодевичье кладбище в Москве.
- Я была уже совсем взрослая. Только тогда и поняла, что отца уже никогда не увижу. Я давно стала старше его, он погиб в 48 лет, - добавляет Майя Ивановна.
А в 1942 году, в апреле, во Фрунзе (ныне Бишкек) открыли первый, совсем простой памятник Герою Советского Союза генерал-майору Панфилову. Этому не помешала даже война.
Ольга Островских,
специально для проекта «Вспомним все!»
↧